Помирать, так с музыкой!

Продолжение. Часть вторая.

Часть первая. см. здесь:

http://sterva.mirtesen.ru/blog/43712717220/Boysya-svoih-zhelaniy.

 -Ничего страшного, операция несложная, все будет хорошо! Ну да…придется полежать пару недель, но справишься легко, ты у меня ещё “Ого-го!” Конечно, надо бы в другую больницу попробовать, но время опять же.

.. возьмем платную палату. Зато там, говорят, отличные специалисты...- вещала решительно настроенная дочь, одновременно пытаясь найти лазейку в застопорившемся потоке машин, чтоб продвинуться на пол корпуса вперед.

Из динамиков раздавался голос Синатры, и мои мысли текли в такт лениво и размеренно. Вчера случился очередной мой день рождения, и ты уже не подросла, не повзрослела, как воспринималось, казалось бы совсем еще недавно, ты еще постарела на год – началась обратная точка отсчета. Вспомнились поздравления и теплые пожелания, казалось бы всего лишь слова, но как приятно и вдохновляюще, черт возьми!...Никакой платной палаты не будет – с кем же там перекинуться этим самым словом...

Поднявшись на лифте с ЛИФТЕРОМ в отделение, нос залепило смрадом, а глаза выхватили унылый пейзаж обшарпанных стен и вздыбившего пола, когда-то называемым паркетом. Дочь как-то сразу притихла, сникла и вырвалось, непроизвольное:

- Какой бомжатник...вот сейчас мне тебя по-настоящему жалко.

- Ну, это мы еще посмотрим – почему-то настроение оставалось такое же ровное и благодушное, а в голове звучал Синатра.

Спустя сутки, я уже достаточно освоилась и перезнакомилась с местным населением. С моим-то ''везением'' соседками оказались три лежачих бабули, которые и проводили на операцию с напутствием, не забыв перекрестить, а медсестра, увидев мою синенькую пижаму в горох и  кошечками с бантиками, развеселилась и милостиво разрешила прошествовать с почестями в оной, а не в костюме ''ню''.

- Нет, вы только подумайте, что за отношение к людям, когда невозможно докричаться, что тебе нужны обезболивающие, посуду никто не помоет, тебя никто не перевернет и не приведет в порядок, а утки? Это ж сплошное безобразие, почему мы должны вдыхать парами содержимого? – возмущалась бабулька, претендующая на звание интеллигенции. Эдакая принцесска на горошине...На все увещевания, что от штата работников всего 37% осталось, а младшего медперсонала практически нет совсем, никак не реагировала. Не реагировала она впрочем, и на все советы, как ей облегчить собственную жизнь здесь.

Тааак, залежалась я, однако...надо прогуляться до курилки. О, это заведение здесь сродни штаба местного назначения. В этих стенах разрабатывался план действий на ближайшее время, сюда стекалась вся информация о вновь прибывших пациентах, личные сведения о медперсонале. Здесь же проходил разбор полетов провинившихся. А как же, все как у людей...Свой главнокомандующий, мотавший больничный срок уже длительное время, поэтому справедливо занявший место Пахана. Под его опеку я попала сразу и бесповоротно. Свой Лейтёха – молодой, веселый и предприимчивый, который поскользнувшись, залетел под грузовик 15-ти тонник и умудрился ничего не сломать, такой шоколадный счастливчик!  После непродолжительного зубоскальства при знакомстве мы с ним нашли общий язык, коим он и радовал все оставшееся время.

Палата №13. Лежит женщина одна...всегда в одном положении, из-под одеяла выглядывает обнаженная некогда красивая грудь, теперь высохшая и скукоженная с синим оттенком. Это не платная палата.

- Ой, мамочки, мамочки! Как же больно, ой не могуууу... – это еще одна моя бабулька актриса, сейчас она уже после операции. Совершенно не переносит боли, но скоро успокоится и уснет, потому как тихий час, все спят, а ей нужен зритель. Вечером приходит сын и ее сонное лицо на глазах преображается – морщится и вытягивается в гузку и начинается оханье, но и это недолго. После полученного должного внимания они мирно обсуждают насущные проблемы.

Третья бабушка, озорно поблёскивая глазами, молча наблюдает за жизнью в палате и периодически выдает хлёсткие комментарии. Напоминает уморительного и жизнелюбивого сорванца...только вот 82-х лет от роду. Приходит ее сноха и уже привычно деловито моет и убирает все вокруг, вынесены все утки, перемыта вся посуда, натерт пол. Наша бабуля-сорванец возлегает на высоких подушках в новой сорочке и рассуждает об альфонсах и их половых признаках. Завтра у нее операция – длительная и сложная. Приезжает медсестра с каталкой и клизмой, со стороны кровати раздается сакраментальное:

- Это чего же ты надумала...без вазелина???

Очень вовремя прискакал Лейтёха на одной ноге, толкая перед собой инвалидную коляску (она единственная на все отделение, из-за нее ведутся партизанские войны местного значения) и галантно предложил ‘’прокатить с ветерком’’ до штаба для решения насущных проблем, накопившихся за целый день. Там же, между прочим шепнули знающие, что жилец палаты №13 и не жилец вовсе...чахоточная она.

В городе случился страшный гололед, больные поступали пачками, селили с трудом, ставили дополнительные кровати, кушетки. В общем, жизнь налаживалась, к нам заселились ‘’ноги’’, две молодые женщины, которым надо было подлатать руки. А во время утреннего моциона мимо меня пронеслась на коляске мадам и с ехидной улыбкой поинтересовалась:

- Что же тебя ухажер не привез, бросил?

В штабе на общем собрании договорились, что Лейтёха вечером приедет за мной громко и помпезно, чтоб обратили внимание все мадамы! Он сможет, т.к. проживает в палате №6.

Все улыбаются, дают напутствия, кто-то смотрит с сожалением, кто-то с завистью...Еще раз что-то вспоминаем смешное, смакуем обыденные, но такие сейчас важные слова. Меня выписали и скоро поеду домой, как же я этого ждала! Но почему-то очень-очень грустно, а в голове звучит Синатра. Прощайте, мои милые старушки! Эх, эта маленькая жизнь!

Вывод второй: Помирать, так с музыкой!